Глухая уральская зима. Заваленный солнечно-серебристым снегом лес.  Нетронутые блеск и тишина. Крепкий мороз.  Боясь шевельнуться, я стою на краю лесной опушки и с упоением впитываю всю эту божественность. Неспешно озираясь по сторонам, замечаю перед собой небольшие снежные холмики. Один, два, … четыре, … десять… Да их всех не сосчитать!  Что же так надёжно укрыла и сберегает собой зима?

Гармоничное противоречие

Выбираю холмик побольше, нагибаюсь над ним и осторожно руками убираю в стороны снег. О чудо! Передо мной ядрёный гриб-красноголовик, тёплый и влажный от окружающей его летней малахитово-бархатистой травы в утренних росах.  Вижу порхающих над ним разноцветных бабочек и юрко бегающих жучков. Слышу где-то совсем рядом радостно-звонкие птичьи переливы. Словом, законченная живая картина разгара лета под мощным морозным снежным покрывалом. Другие снеговые холмики тоже оказались грибами с окружающими их живительными кусочками тёплого лета. Никогда мне не доводилось видеть и ощущать что-то подобное. Я был телесно-духовной границей зимнего и летнего времени; живой буферной системой, соединившей несоединимое, а теперь непонимающий как это можно вновь разъединить. Насильственно прикрыть грибные ореолы снегом не получится: природная система сосуществования уже безвозвратно разрушена. Собрать плодовые тела и уйти равносильно разрушению летней составляющей мироздания. Остаётся одно – стать частью, фрагментом этого гармоничного противоречия, в котором нет ничего однозначного; в котором Всё или Ничего примерно одинаково по своему первичному замыслу и составляет неделимое целое.